А кому свежей фигни?

[leng-ltd]

Рабочее название: "Лечи меня".
World of Warcraft, завоевание Нордскола, далее везде.
Все права принадлежат Blizzard Ent., такие дела.
Предупреждение: хочу романс - пишу романс. Да, он странный. С кем не бывает.
Будем считать, что...

...Глава I: "Кто ходит в гости по утрам".

Вообще, они редко бывали в Часовне Последней Надежды: во-первых, расстояние от Акеруса было слишком мало, чтобы устраивать здесь привал - разве что, воды попросить у стражи. Во-вторых, конечно, их здесь хотели видеть едва ли не меньше, чем они хотели заглядывать.
Но и случались эти визиты все-таки не настолько редко, чтобы удивляться, поэтому оруженосец Эдвин, конечно, глазел, но не думал ни бояться, ни терять слова при виде неторопливо шествующей от ворот гостьи.
Было раннее утро сразу после побудки, из кухни пахло готовящимся завтраком. Эдвин с некоторой тоской потянул носом, глядя, как
рыцари упражнялись в ожидании - пока их еще пригласят в трапезную! А ведь оруженосцы получат свою миску каши только после старших.
В общем, рыцарь смерти вызвала у него мало интереса. Но раз уж глазеть больше не на что...
Она тяжело ступала, ведя под уздцы немертвого коня, и явно знала, что производит впечатление.
Они это умели. Все. Очень хорошо. В первый раз Эдвин на это купился и был оттаскан за уши госпожой, а потом выслушал долгую проповедь об очаровании зла и опасностях, которые оно несет. Не то, чтобы он на самом деле очаровался, вот еще.
Но в этом и правда что-то было.
Например, полное отсутствие какого-либо раскаяния в раскаявшихся слугах Короля-Лича.
- Сударь, не соблаговолите ли вы подсказать, кто из братьев может оказать помощь раненому?
Эдвин медленно прожевал травинку и понял, что слишком задумался. Пока он размышлял о вечном и бренном, с ним решили пообщаться, и не было никакой надежды на то, что это на самом деле кто-то из стражи. У стражи не бывает в голосе вот такого металлического эха. Стража не носит вороненые саронитовые доспехи с...
Оруженосец вовремя сдержал нервный смешок.
Листочки. Гравировка с лиственным узором. И цветами.
Да нет, ну не может такого быть, это кто-то пошутил.
Хотя какие уж тут шутки.
- Мои приветствия благочестивой сестре, - оруженосцу редко приходилось использовать приобретенные познания в этикете, и каждый раз это было слегка неожиданно. Поэтому он не сразу понял, как именно назвал рыцаря смерти, и даже устыдился только тогда, когда окончательно поднял глаза, прекращая рассматривать чужую руку в гравированной латной перчатке.
У гостьи была сероватая кожа умертвия и рваный шрам, пересекающий правую половину лица, кем-то когда-то небрежно зашитый, он цеплял взгляд даже не своей уродливой толщиной, но следами от ниток и тем, как стянул вниз уголок бледного рта, навечно оставив на лице гримасу то ли скепсиса, то ли отвращения. У гостьи были наполненные нечистым огнем Плети глаза. У нее был плащ с красными рунами Крови, указывающий на привычку к колдовству и вампиризму.
В общем, благочестивой сестрой ее назвать мог только тот, кто не подумал, что говорит.
Но Эдвин был не из тех, кто просто так сдается на милость обстоятельствам. Он даже не запнулся: полезный навык, усвоенный в общении с госпожой. Просто сделай вид, что чушь ляпнул не ты, не заостряй внимание на сказанном, веди себя, как ни в чем не бывало.
- Моя госпожа дежурит в госпитале, я буду счастлив вас проводить. Вы ранены? Может, вам нужна помощь прямо сейчас? Я кое-что...
Рыцарь смерти чуть отстранилась, указывая на коня. Точнее, на седло. А еще точнее - на то, что поперек него висело. Судя по всему, когда-то это было гномом, возможно, сейчас оно все еще оставалось живым, но количество ран и вид лохмотьев не давали до конца увериться ни в первом, ни во втором.
- Эдвин, где тебя носит?
Когда госпожа хотела, она ходила очень тихо. Несмотря на латы. Обычно это было некстати, особенно, если в момент встречи он тащил с кухни банку варенья, или строил глазки дочери сестры-кастелянши. Или, того хуже, подглядывал за самой кастеляншей.
Но сейчас Эдвин был даже благодарен.

С госпожой Алейтой было, порой, сложно. К ней нужно было привыкнуть, но выбора у Эдвина не было: когда отец приволок его в Часовню Последней Надежды, младший из четырех сыновей прекрасно понимал, что дома он уже в любом случае не увидит, и, если ему не найдется места у рыцарей Серебряного Рассвета хотя бы в качестве мальчика для зажигания свечей (если вообще такие бывают), то ему придется самому искать свое место в мире, потому как все, чем мог снабдить Эдвина отец на прощание - это узелок с запасной рубашкой, пара серебряных (состояние для семьи) и родительское благословение.
Не бывает худа без добра, впрочем, в тот день в госпитале было много раненых, что случилось - мальчишка не вникал, и не стал возражать, когда его приняли за оруженосца, вручили стопку чистого полотна, отнести целителям, а потом заставили выносить кровавую воду после промывания ран, а к вечеру он бегал туда-сюда с зельями и мазями, и только за полночь, падая у чьей-то кровати на коврик, Эдвин понял, что не попрощался с отцом.
Но не успел даже пожалеть, прежде, чем уснул.
Утром его разбудило что-то вроде пинка. Имея трех старших братьев и большой опыт по части пинков, сын дровосека прекрасно отличал настоящий пинок от "что-то вроде".
- Ты еще кто, твою мать?
- Я оруженосец, - хмуро заявил прекрасно, но мало выспавшийся на коврике Эдвин. Здесь было куда удобнее, чем дома, но, оказывается, не без минусов, вроде наглых веснушчатых девчонок.
- Врешь, - с ходу заявила "пятнистая", закусывая кончик рыжеватой косы, - хамло паршивое.
- А вот и нет!
- А вот и да! Где твой господин, а?
- А...
К этому моменту Эдвин уже заметил, что нахалка, оказывается, носит табард Серебряного Рассвета и рыцарскую цепь. Другой бы от стыда врос в землю, но человек, которому еще предстоит искать свое место в мире и пробиваться, не мог себе этого позволить, а потому, как следует продрав голубые очи, заявил:
- У меня госпожа! Вот она.
Девчонка-рыцарь несколько опешила. По мере пробуждения Эдвин замечал все больше: например, что она гораздо старше, чем казалась. И руки у нее не тонкие, а жилистые, и на щеке не ямочка, а шрам. И еще - что это ей он вчера таскал склянки, бинты и воду.
Эдвин подумал было сжаться и попросить прощения, но упрямство пересилило, и под полным ярости взглядом он только расправил плечи. Выглядело это до крайности глупо, учитывая, что с пола "оруженосец" так и не встал.
- Ну... предположим, - неожиданно мирно согласилась целительница, - тогда... КАКОГО САРГЕРАСА ТЫ ДРЫХНЕШЬ, И ГДЕ МОЙ ЗАВТРАК?!
Она, конечно, не кричала, но Эдвин до сих пор плохо помнил, как оказался на кухне и в каких выражениях выпрашивал второй завтрак своей новоиспеченной госпоже.
К вечеру его внесли в списки оруженосцев. Сам он в это время разучивал молитвы и названия зелий, не интересуясь тонкостями, а про посвящение благочестивая сестра Алейта вспомнила и вовсе через неделю, когда, оттаскав за ухо своего подопечного, вдруг подумала о церемониях.
В общем, да. Общение с ней требовало привычки и смирения. И еще умения пропускать мимо ушей все слова, которыми целительница при желании разговаривала. Не то, чтобы Эдвин их от отца не слышал, но одно дело чумноземельский дровосек, а другое - благородная леди и служительница Света.
Сейчас он ожидал речи в таком же стиле, и даже с каким-то предвкушением представлял, как церемонная мрачность рыцаря смерти лоб в лоб встретится с непринужденными манерами леди Алейты. Если, конечно, это вообще можно назвать манерами.
Но пауза затянулась. И оруженосец вдруг остро почувствовал, что стоит на линии взгляда между немертвой и паладином. Но делать шаг в сторону - еще опаснее, чем оставаться на месте.
Скрипнула черная латная перчатка: рука пришелицы из Акеруса ложилась на рукоять боевого топора. Госпожа подобралась и выпрямилась, Эдвин внезапно понял, что вообще-то она довольно высокая и совсем не смешная, даже со своими веснушками и растрепанной косой. И в этот момент в ней был Свет, которого он до сих пор не видел в часовне.
- Я рада, что ты выбрала правильную сторону, - голос у госпожи звенел, как готовая лопнуть нить. Эдвин развернулся к рыцарю смерти лицом, помня, что леди Алейта сейчас безоружна.
У него тоже был с собой только кинжал, но какое это имело значение, когда закованные в саронит пальцы все крепче сжимались?..
Рыцарь смерти повела плечом, откидывая плащ с топора, и почтительно, но с некоторой насмешкой поклонилась.
- Если только ты помнишь - выбора у меня не было.